Αθήνα - Ύδρα

Начало второго дня требовало быстрого подъема, динамики и четкой организации – уже в половину девятого из порта пирея отходил мой катер на остров гидры. Прыгаю в джинсы, высохшую рубашку, дремлю в метро, скользящем через монастираки, где утром всегда пьют кофе, жилой мосхато, ровно в восемь жую пышный пончик с сахаром, шагая по мосту, концептуально напоминающему работы калатравы (оказалось, архитектор подарил свои эскизы городу, а местные умельцы как смогли, так и реализовали), в порту порядка десяти терминалов, каждый с пятеркой судов, между которыми курсируют два автобуса – в диаметрально противоположные стороны. Увлекшись утренней сдобой сел в первый подошедший, водитель, глянув на протянутый билет, кивнул согласно. Итак, едем, нутром, как шариков - котов, чувствую, что не в том направлении, после несся мигом в обратном, чтобы не опоздать к отходу. Час с малым на вибрирующем катере с мягкими креслами, напарывающемся на твердые волны, как тупой нож на лед, и я в заливе, который одна знакомая крамольно на фото сочла за крымский подлог. Тихое воскресное утро на руку – ставни почти во всех домах еще прикрыты, туристы не толпятся, у порогов кошки разных цветов, нет отбоя от рыжих, а домики мазаны белым, ставни и рамы крашены синим или серым, а крыша в цилиндрической черепице, что и создает верный колорит здешних мест на фоне зеленых сосен и синего моря, такого синего, что, бурля под винтом лодки кислородом, вода становится лазурной, а само море такое, что когда бы были такого цвета глаза, в них верное дело - погибнуть, а уж если вспомнить самые те сильные полунаивные чувства, которые я когда-то испытывал, и сравнить с пережитыми когда-либо после той весны шестого года, то даже эта значительной силы разница по уровню не сравнится с тем, насколько синее море у берегов гидры по сравнению с самым синим цветом. Моим личным индикатором комфорта того или иного края есть мысль «вот здесь можно восстанавливать нервы», это, конечно, малая часть, но спокойствия этим местам не искать, оно здесь уверенно прописалось. В эту корзину впечатлений стоит добавить розово-фуксиевые кусты цветов, монотонно спускающегося по крутым ступеням ослика с небритой ношей в деревянном седле, неуместные вывески «дизель» и «спортзал», старика на носу лодки, отбивающего на покрывале плоской деревяшкой выловленного осьминога, холмы соседних островов, теряющиеся в рассеянном горизонте при пасмурной погоде, дороги в хвое и шишках, приставучих котов (на одном из фото я четырех рыжих уместил рядом с двумя зрелыми француженками), охровые крыши, меж ними - если не пальма, то торчит кипарис, лимонные деревья во дворах, собаку на пороге магазина, охраняющую вывешенную гроздьями морскую губку- ходовой сувенир, черного кота, который на камне причала следит за рыбками в прозрачной воде, свечку на тканом полотенце на подоконнике белоснежной комнаты. Собака разразилась лаем на проводимую лошадь, хозяин которой решил заговорить с другом, остановившись посреди улицы, чтобы лошадь не скучала – тот бросил на выложенную камнем улицу яблоко. Скоро время приниматься за трапезу – этот остров не требует агрессивной беготни в недостатке времени, потому мясо под вино и маслины с узкой игольчатой косточкой - самое подходящее удовольствие. У каждого города есть свой образ или какой-то символ, который в твоей памяти связывается со временем, проведенным в нем, если неодушевленный сложился из сине-белого контраста домов, то телесный прошел мимо тихо, я впитывал его только какие-то десять секунд – светлая рубашка, темного цвета коротковатые свободные льняные брюки и туфли-башмаки на босу ногу, а через плечо на ремне - мятая кожаная нетяжелая сумка, какая-то реминисценция на образ скитающегося джереми айронса, но без боли, душевных тягот, только легкость, простота, я не успел даже посмотреть, какого цвета были волосы, не видел лица и не рассмотрел руки, такая полудымка и быстротечность. Легкое щемление, время отправляться обратно в город, на который планирую смотреть с холма ликавиттос в закатное время. На припортовой улице меня ждала находка – чернокожий подросток, шагающий в синей футболке с именем шевченко и цифрой семь. Бегу к центральной площади, снимая фасады в закатном солнце, знакомые эвзоны сегодня в воскресной форме – песочный мундир заменен на белые одежды с полами, как у клинообразной юбки, и широкими рукавами с вышивкой синим, черно-золотистыми жилетами. Ближайший путь на вершину ликавиттоса от синтагмы - через каскады улиц обеспеченного района колонаки, на которых удобно тренировать мышцы ног, настолько крутые, как в неаполе, но в казенных домах достойного класса. к площадке на вершине холма тащится желтый фуникулер за шесть евро в обе стороны, выходишь – вся бесчисленная сыпь белых домов под тобой, спускаясь к сароническому заливу, вспучиваясь акрополем с парфеноном, от глифады до пирея. На закатное время советую брать теплое набросить на плечи - ветер, треплющий греческий сине-белый полосатый стяг, становится холоднее с тем, как районы начинают перемигиваться огнями на магистральных улицах с приближением темноты. Долго рассматривал храм святого геогия с молчаливой седой старухой, мывшей полы, она то генеральски отдавала команды псу у порога, который выступал позером на многих туристических фото, то сбивала огонь со свечей в земле, насыпанной на поддон из фольги. Она была настолько в годах и в такое степени неотъемлемой частью темного храма, что я ощутил бессилие от невозможности ее спросить, как правильно поставить свечу. Как только спустилась темнота, храм закрылся, над его белоснежными стенами неоном по ранту загорелся крест на куполе, а за непрозрачным стеклом еще некоторое время подергивался рыжый огонь свечей. На фоне ночных огней столицы желающих фотографироваться не счесть: орущие компании, обнимающиеся пары, впитывающие одиночки. Бывает, по физиономическим особенностям видна кровь, не нужно слышать речь, случаются загадки – так, непросто узнать швейцарцев – они то похожи на французов, то на немцев, на этот раз испанский говор почти сбил меня с толку, но он-то был не такими всплесками, потому несколько чудаковато я позволил себе вслух поинтересоваться, откуда группа – бинго! из аргентины, в лицах куда более аккуратный шарм, чем пиренейский, в мыслях восстали давние фотоснимки людей с узкими скулами, смоляными волосами и острыми карими глазами. Гастрономическое удовольствие можно получить в ресторане под самой площадкой, не менее деликатная кухня ждет у подножия холма в колонаки. Модное, трендовое, роскошное, манящее – это все о совсем иных афинах, сосредоточившихся на пересечении скуфа, ираклиту, канари, анагностополу и остро звучащей, как тонкая шпилька, цакалоф, в милиони от блеска глаз и яркой одежды нет спасения, гремящая танцевальная музыка делает неважным то, что вы поглощаете, принципиальна только река невербальной пульсирующей коммуникации, блестящих крючков-приманок и беззаботного блеска. Более спокойно в запоминающемся заведении «библиотека» на периметре площади, но оно обязывает интерьером и уровнем посетителей, куда более привлекательной и вкусной кажется розовая кондитерская, где перед самим отлетом пил мелкого помола кофе, гуща которого напоминает плавленый шоколад. Греки в будний день не отказывают в два часа пополудни засесть попросту на улице за столиком с другом и выпить по чашечке, оттеняя вкус чистой водой, этому способствует график работы учреждений – после трех часов дня бессмысленно заниматься бизнесом. Если совсем не спится – музей бенаки работает в четверг до полуночи, художественная часть галерей в афинах откровенно слаба, но советовали национальную у станции метро эвангелизмос, интересовал только эль греко, поэтому время было отдано прочим достопримечательностям города. Выделю из непосещенного музей нумизматики на панепистимиу, район глифада с цивилизованными пляжами, олимпийские сооружения на юго-востоке у старого аэропорта эллинико и на севере города у метростанции ирини, в марусси - блестящий рай шопоголиков. В третий день запланировал отыскать белоснежную анафиотику у подножия акрополя, надышаться эвкалиптами и южными национальными садами, не подозревая, что меня ожидает вечером пятичасовой плейнспоттинг.