Αθήνα - Αεροδρόμιο Ελευθέριος Βενιζέλος

На омонию проливается солнце, поднявшееся над горой имитос, освещая уродливое здание на противоположной стороне улицы, вспучившееся наружными коробками-кондиционерами, - из этого цементного нагромождения бегу с пакетом лимонного сока и свежим бубликом в кунжутном семени в утреннюю плаку к пьющим расслабленно кофе. Еще нет девяти часов, а здание эмпорики банк, напоминающее белое укрепление с бойницами, свидетельствует о начавшейся рабочей неделе, в почтовом отделении не пробиться отправить открытку, мне приятно получать каждый раз карточки из европейских городов с необязывающими пожеланиями от товарища, прописавшегося в финляндии, но у самого руки не лежат к этой сентиментальщине. На перекрестке задумался о чем-то бродяга в сандалетах и несвоевременном плаще, ему все барахло приходится носить с собой и на себе: из нейлоновой сумки торчит плед растиражированного поддельного берберри, а на улицах города шумят уборщики мусора. По дороге к кладбищу-району керамейкос (из-за оград я так и не смог разобрать, где же оно расположилось, но популярным сделали это место те факты, что район был центром античного гончарного мастерства и располагался на западе у границ древнего города) заносит в рынок у станции монастираки, в котором у исписанных граффити раллетов греки, не стесняясь захудалого окружения, пьют утренний кофе, а на покатой улице рядом выстроились в шеренгу покосившиеся разноцветные деревянные коробки-гробы с сортированными бесплатными газетам. Поднимаюсь по вертикали выше в плаке, на фоне низких домов отражают солнечный свет кресты греко-католических храмов, а вдалеке лениво-голубоватые горы. До последнего грешил на собранный в сети самодельный путеводитель, поскольку облазил основание акрополя по меридианам и параллелям, но не отыскал белоснежного района с островной архитектурой. В девятнадцатом столетии оторванные от дома строители с острова анафи, который близко от санторини, соорудили белые дома, настолько близко стоящие друг к другу, что ступени напоминают крутой лаз, какой в скалах часто ведет к морю. Шлепаешь подошвами, а сам оглядываешься – не попал ли ненароком к кому во внутренний двор – тебя вряд ли кто одернет, настолько спокойно и ни души. Это экзотика, за которой стоит лететь на острова, где добавятся кубические храмы с купоросного цвета куполами, но не всем она впору – домики похожи один на другой, а мои фото каждого уголка были признаны удивительно скучными, слесарю – слесарево, как говорится. Сложно представить, что за пределами пятерки улиц сахарной анафиотики с зеленью в кадках и ленивыми собаками лежит столица страны, занятая решением банальных будничных вопросов, по венам которой течет люд и транспорт. Парадоксальными, на мой взгляд, являются афинские парковки в плаке – прямоугольные, они не предусматривают никаких проездов и заполняются, как кузовок грибами, безо всяких зазоров, то ли все выезжают одновременно, но для нашего автолюбителя, предпочитающего средства покрупнее и ярче - мрак беспросветный. Есть здесь и рыжие дома, напоминающие краской римские, картинные лавки на улице аполонос, туристические бюро, предлагающие поездки в «мосха» и «агия петроуполи» в российский северный край, не счесть добра сувенирного, керамических изделий, метаксы, оливкового масла. Арку адриана и башню зевса запросто рассмотреть еще с акрополя, кому охота фотографировать в непосредственной близости – они находятся немного южнее зала официальных собраний заппейон и национальных садов с пальмами высотой с те, которые в майами повсюду тянутся ввысь. Но в последнем случае вас атакуют юго-восточноазиатские смуглые лица, навязчиво предлагая зонты для спасения от солнца и дождя с истинно индусским голубиным выговором «умбреля-умбреля». В садах тихо, суть развалиться недвижимо на лавке, подставляя себя прилипающему сентябрьскому солнцу, пруд с флегматичными мерзкими упертыми черепашками, настойчиво карабкающимися одна на другую, подставляющими панцирь теплу. С тыльной стороны – классический королевский дворец, но главное достояние – шагающие эвзоны, которым тут меньше внимания, чем на центральной площади, никто не ограничивает в ракурсах, нет назойливых японско-корейских туристов, терпеливо выстаивающих в ожидании сделать банальный снимок с гвардейцем. На тротуаре развалилась собака, ей совершенно не мешает группа полиции быстрого реагирования – крупное мужичье в синих бронежилетах, держащееся группой на случай внезапных беспорядков – греческая молодежь склонна к организации шумных протестов на улицах города. Днем на колонаки не так шумно, цакалоф не толпится ухоженными покупательницами, разве что обильно мужчин в деловых костюмах, потягивающих кофе, развалившись в стульях нога на ногу. в этот раз чувствую себя чудаковато – всегда приходится тащить из отеля в аэропорт баул с покупками, а здесь, спускаясь в метро на евангелизмос (у музея войны), рефлекторно пытаюсь припомнить, ничего ли не забыто. Мне хорошо и спокойно, на дукиссис плакентиас рассматриваю поезда и не тороплюсь на самолет, оказалось – его задержат на восемь часов неблагополучные чертовы авиалинии, за это время я успею пятьдесят раз щелкнуть, жуя слоеный пирок с сыром и шпинатом, идущие на взлет Thai, Iberia, Emirates, с частотой такси поднимающиеся в воздух Aegean, можно считать, что ничего не упущено после отснятого заката солнца за гору имитос – на элефтериос венизелос спускаются розовые сумерки.